Неточные совпадения
Почтмейстер.
Знаю,
знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю
узнать, что есть
нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Не
знай про волю
новую,
Умри, как жил, помещиком,
Под песни наши рабские,
Под музыку холопскую —
Да только поскорей!
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не по себе, так как о
новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не
знали, как-то понравятся ихние недавние затеи
новому начальнику.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те
знаю, а
новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Он приписывал это своему достоинству, не
зная того, что Метров, переговорив со всеми своими близкими, особенно охотно говорил об этом предмете с каждым
новым человеком, да и вообще охотно говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
— Откуда я? — отвечал он на вопрос жены посланника. — Что же делать, надо признаться. Из Буфф. Кажется, в сотый раз, и всё с
новым удовольствием. Прелесть! Я
знаю, что это стыдно; но в опере я сплю, а в Буффах до последней минуты досиживаю, и весело. Нынче…
— Впрочем, — нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали с одного на другое и без всякой связи вводили
новые доводы, так что нельзя было
знать, на что отвечать, — впрочем, не в том дело. Позволь. Признаешь ли ты, что образование есть благо для народа?
— Ну что за охота спать! — сказал Степан Аркадьич, после выпитых за ужином нескольких стаканов вина пришедший в свое самое милое и поэтическое настроение. — Смотри, Кити, — говорил он, указывая на поднимавшуюся из-за лип луну, — что за прелесть! Весловский, вот когда серенаду. Ты
знаешь, у него славный голос, мы с ним спелись дорогой. Он привез с собою прекрасные романсы,
новые два. С Варварой Андреевной бы спеть.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем
новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не
знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
Анна, отведя глаза от лица друга и сощурившись (это была
новая привычка, которой не
знала за ней Долли), задумалась, желая вполне понять значение этих слов. И, очевидно, поняв их так, как хотела, она взглянула на Долли.
Хотя Левин и не интересовался биографией ученого, но невольно слушал и
узнал кое-что интересного и
нового о жизни знаменитого ученого.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он
знал, что это было глупо,
знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним
новым планам, но дом этот был целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
— Да, но спириты говорят: теперь мы не
знаем, что это за сила, но сила есть, и вот при каких условиях она действует. А ученые пускай раскроют, в чем состоит эта сила. Нет, я не вижу, почему это не может быть
новая сила, если она….
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о
новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции,
узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
Узнав об этом,
новая партия успела во время прений о Флерове послать на извозчике своих обмундировать дворянина и из двух напоенных привезти одного в собрание.
Знаете, один из этих диких
новых людей, которые теперь часто встречаются;
знаете, из тех вольнодумцев, которые d’emblée [сразу] воспитаны в понятиях неверия, отрицания и материализма.
Он чувствовал в своей душе что-то
новое и с наслаждением ощупывал это
новое, не
зная еще, что это такое.
Она не интересовалась теми, кого
знала, чувствуя, что от них ничего уже не будет
нового.
— Вы совсем не допускаете возможности: — спросил он. — Почему же? Мы допускаем существование электричества, которого мы не
знаем; почему же не может быть
новая сила, еще нам неизвестная, которая….
— Нет, отчего же? — сказала Анна с улыбкой, которая говорила, что она
знала, что в ее толковании устройства машины было что-то милое, замеченное и Свияжским. Эта
новая черта молодого кокетства неприятно поразила Долли.
― Этой
новой черты жестокости я не
знала еще в вас.
Не только он всё
знал, но он, очевидно, ликовал и делал усилия, чтобы скрыть свою радость. Взглянув в его старческие милые глаза, Левин понял даже что-то еще
новое в своем счастьи.
— Здорово, Василий, — говорил он, в шляпе набекрень проходя по коридору и обращаясь к знакомому лакею, — ты бакенбарды отпустил? Левин — 7-й нумер, а? Проводи, пожалуйста. Да
узнай, граф Аничкин (это был
новый начальник) примет ли?
Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день утром был у Еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо
знал, что дело, которому он хотел служить, было
новое, живое и честное дело; но нынче утром, когда Болгаринов, очевидно, нарочно заставил его два часа дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
— И будешь стоять весь день в углу, и обедать будешь одна, и ни одной куклы не увидишь, и платья тебе
нового не сошью, — говорила она, не
зная уже, чем наказать ее.
— Есть, брат! Вот видишь ли, ты
знаешь тип женщин Оссиановских… женщин, которых видишь во сне… Вот эти женщины бывают на яву… и эти женщины ужасны. Женщина, видишь ли, это такой предмет, что, сколько ты ни изучай ее, всё будет совершенно
новое.
Она теперь с радостью мечтала о приезде Долли с детьми, в особенности потому, что она для детей будет заказывать любимое каждым пирожное, а Долли оценит всё ее
новое устройство. Она сама не
знала, зачем и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее к себе. Она, инстинктивно чувствуя приближение весны и
зная, что будут и ненастные дни, вила, как умела, свое гнездо и торопилась в одно время и вить его и учиться, как это делать.
«Это
новое чувство не изменило меня, не осчастливило, не просветило вдруг, как я мечтал, — так же как и чувство к сыну. Никакого сюрприза тоже не было. А вера — не вера — я не
знаю, что это такое, — но чувство это так же незаметно вошло страданиями и твердо засело в душе.
Он
знал очень хорошо манеру дилетантов (чем умнее они были, тем хуже) осматривать студии современных художников только с той целью, чтоб иметь право сказать, что искусство пало и что чем больше смотришь на
новых, тем более видишь, как неподражаемы остались великие древние мастера.
— Нет, вы не хотите, может быть, встречаться со Стремовым? Пускай они с Алексеем Александровичем ломают копья в комитете, это нас не касается. Но в свете это самый любезный человек, какого только я
знаю, и страстный игрок в крокет. Вот вы увидите. И, несмотря на смешное его положение старого влюбленного в Лизу, надо видеть, как он выпутывается из этого смешного положения! Он очень мил. Сафо Штольц вы не
знаете? Это
новый, совсем
новый тон.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к
новому красивому дому в дальнем квартале.
Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
Он постоянно наблюдал и
узнавал всякого рода людей и в том числе людей-мужиков, которых он считал хорошими и интересными людьми, и беспрестанно замечал в них
новые черты, изменял о них прежние суждения и составлял
новые.
И Левин стал осторожно, как бы ощупывая почву, излагать свой взгляд. Он
знал, что Метров написал статью против общепринятого политико-экономического учения, но до какой степени он мог надеяться на сочувствие в нем к своим
новым взглядам, он не
знал и не мог догадаться по умному и спокойному лицу ученого.
Теперь она верно
знала, что он затем и приехал раньше, чтобы застать ее одну и сделать предложение. И тут только в первый раз всё дело представилось ей совсем с другой,
новой стороны. Тут только она поняла, что вопрос касается не ее одной, — с кем она будет счастлива и кого она любит, — но что сию минуту она должна оскорбить человека, которого она любит. И оскорбить жестоко… За что? За то, что он, милый, любит ее, влюблен в нее. Но, делать нечего, так нужно, так должно.
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания… Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем романа в
новом вкусе… Я не противоречил княгине, хотя
знал, что она говорит вздор.
Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым железом, вознесенный над выбеленною, как снег,
новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и, высунувши нос из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие из дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего в стороне пехотного офицера, занесенного бог
знает из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего в сибирке [Сибирка — кафтан с перехватом и сборками.] на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними в бедную жизнь их.
В самом деле, назначение
нового генерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог
знает какие слухи — все это оставило заметные следы в их лицах, и фраки на многих сделались заметно просторней.
[Текст начинается с
новой страницы, начало фразы в рукописи отсутствует.] — …хлебом в местах, где голод; я эту часть получше
знаю чиновников: рассмотрю самолично, что кому нужно.
Вот все, что
узнали в городе об этом
новом лице, которое очень скоро не преминуло показать себя на губернаторской вечеринке.
Почему казалось мужчинам, что в них заключалось скверное и нехорошее, сию минуту
узнаем: в губернию назначен был
новый генерал-губернатор — событие, как известно, приводящее чиновников в тревожное состояние: пойдут переборки, распеканья, взбутетениванья и всякие должностные похлебки, которыми угощает начальник своих подчиненных.
Старуха задумалась. Она видела, что дело, точно, как будто выгодно, да только уж слишком
новое и небывалое; а потому начала сильно побаиваться, чтобы как-нибудь не надул ее этот покупщик; приехал же бог
знает откуда, да еще и в ночное время.
Уже он видел себя действующим и правящим именно так, как поучал Костанжогло, — расторопно, осмотрительно, ничего не заводя
нового, не
узнавши насквозь всего старого, все высмотревши собственными глазами, всех мужиков
узнавши, все излишества от себя оттолкнувши, отдавши себя только труду да хозяйству.
— Не
знает, потому и захватил, — сказал Платон, — человек
новый, только что приехал из Петербурга. Ему нужно объяснить, растолковать.
Зато и пламенная младость
Не может ничего скрывать.
Вражду, любовь, печаль и радость
Она готова разболтать.
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом,
Как, сердца исповедь любя,
Поэт высказывал себя;
Свою доверчивую совесть
Он простодушно обнажал.
Евгений без труда
узналЕго любви младую повесть,
Обильный чувствами рассказ,
Давно не
новыми для нас.
Поверьте: моего стыда
Вы не
узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Всё думать, думать об одном
И день и ночь до
новой встречи.
— Да вот тебе еще двадцать копеек на водку. Ишь сколько денег! — протянул он Заметову свою дрожащую руку с кредитками, — красненькие, синенькие, двадцать пять рублей. Откудова? А откудова платье
новое явилось? Ведь
знаете же, что копейки не было! Хозяйку-то небось уж опрашивали… Ну, довольно! Assez cause! [Довольно болтать! (фр.)] До свидания… приятнейшего!..
Он легко отыскал Разумихина; в доме Починкова
нового жильца уже
знали, и дворник тотчас указал ему дорогу.
— Извините, мне так показалось по вашему вопросу. Я был когда-то опекуном его… очень милый молодой человек… и следящий… Я же рад встречать молодежь: по ней
узнаешь, что
нового. — Петр Петрович с надеждой оглядел всех присутствующих.
Вдруг он вздрогнул: одна, тоже вчерашняя, мысль опять пронеслась в его голове. Но вздрогнул он не оттого, что пронеслась эта мысль. Он ведь
знал, он предчувствовал, что она непременно «пронесется», и уже ждал ее; да и мысль эта была совсем не вчерашняя. Но разница была в том, что месяц назад, и даже вчера еще, она была только мечтой, а теперь… теперь явилась вдруг не мечтой, а в каком-то
новом, грозном и совсем незнакомом ему виде, и он вдруг сам сознал это… Ему стукнуло в голову, и потемнело в глазах.
Она тоже весь этот день была в волнении, а в ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не
знал того, что
новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…